Эстрагон сидел на поляне и думал о своем отце с матерью. Хотя почему он стал об этом думать, не знал даже сам Эстрагон. Просто такая тяжелая судьба. Эстрагон после одного происшествия с братьями и сестрой их ненавидел. Но и до этого он их не особо любил. Они лишили меня зрения, а я в обмен лишил их жизни. Да так и было.
Мой отец всегда был жизнерадостен и весел. Конечно, насколько это возможно в рамках суровой закалки племенного воина.

Так вот, неважно, что Совокрыл, его отец, делал - охотился ли, сражался или просто играл с ним, он всегда получал удовольствие от этого. Он обладал тем неоценимым и редким даром — радоваться каждой минуте своей жизни. В этом состояла его мудрость, которую дано постичь немногим.
Совокрыл был не так уж молод, когда полюбил мать Эстрагона. Их чувства вспыхнули очень быстро, словно сухой папоротник вспыхивает под жадными языками огня. Порой Эстрагону кажется, что даже слишком быстро. Возможно, Совокрыл был не так уж мудр. Он должен был понимать, что Пятнышко - совсем молодая кошка, еще не успевшая сполна насладиться вольной жизнью. Мать часто рассказывала Эстрагону, как они сражались и охотились бок о бок, как убегали по ночам из лагеря под призрачным светом луны. Пожалуй, именно та пора и была самой счастливой, по крайней мере, в жизни Пятнышки. Хотя разве Эстрагон мог судить моего отца? Их обоих? Ему уже никогда не узнать всех обстоятельств, не понять до конца их желаний. В любом случае, его родители сделали выбор.

Совокрыл был заботливым другом, который с нетерпением ждал рождения своих котят. Интересно, замечал ли он, что Пятнышко уже в те моменты начала тосковать? Или же только будущие дети и занимали все его мысли? Конечно, это было нормально для кота его возраста и его склада характера. Он уже познал все стороны воинской жизни, и светлые, и темные, и ему уже было нечего желать, кроме как продолжения своего рода и спокойной семейной жизни. Мама говорила, что он непременно навещал свою подругу каждый день и приносил из леса самую свежую дичь. Благо, это была пора начала Листопада, когда племя ни в чем не нуждалось.

Эстрагон часто задумывался над тем, любила ли Пятнышка Совокрыла по-настоящему. Ведь тогда по сравнению с моим отцом она была еще почти ребенком, неуравновешенным подростком. Могла ли она вообще знать тогда о настоящих чувствах? Не могло ли это оказаться простым мимолетным увлечением? Такое вполне возможно, хотя Эстрагону бы и не хотелось предполагать такое. И что, если его мать любила не того заботливого друга, который суетился над ней в яслях, а полного сил воина, который бежал рядом с ней через территории Грозового племени? Ведь тогда Совокрыл был статным, красивым воителем, пользующимся вниманием противоположного пола. В пограничных схватках он добыл славу храброго и ловкого кота Грозового племени. Нет ничего удивительного в том, что молодая и неопытная воительница могла сделать его предметом обожания и восхищения, и затем благосклонно принимать знаки внимания уважаемого в племени кота. Нет-нет, я должен выкинуть такие непочтительные мысли из головы. Это просто неблагодарно по отношению к родителям, которые вырастили и воспитали меня.

Увы, случилось так, что, Совокрыл не смог поровну разделить внимание между мной и Пятнышкой. И это снова дает мне пищу для бесчисленных размышлений, но я больше не буду останавливаться на этом. Вся его любовь уходила к сыну, а подруга с тех пор словно перестала быть важной частью жизни черного воина. Тогда я не мог осознавать этого, но теперь понимаю, что это значительно ускоряло приближение печального конца Пятнышки. Может быть, Совокрыл считал, что ей не нужно было другого счастья, кроме материнства? Не знаю. Мне легче считать, что он действительно был настолько слеп.

Внешностью я весь пошел в отца. Та же кремовая шерсть, пронизывающие глаза цвета чистого льда. Даже фигура своим складом очень походила на фигуру отца: угловатые черты, никаких намеков на хрупкость или нежность, резкие, обладающие весьма своеобразной грацией, оценить которую может не каждый, движения. Да, будь он сейчас жив, мы бы были похожи как две капли воды.
А вот касательно характера мне сложно себя оценивать. Но, я надеюсь, с возрастом я действительно буду все больше походить на отца, потому что в юности я скорее походил на разозленного лисенка, чем вообще на кого-либо из моей семьи. Вечно угрюмый, довольно замкнутый и безумно острый на язык — неудивительно, что друзей у меня было мало. Честно говоря, сейчас я со стыдом и смехом оглядываюсь на свое прошлое. Но уметь посмеяться над собой тоже важно, ведь это означает, что ты признаешь. Признаешь то, что у тебя были слабости и недостатки, которые ты сумел побороть. Отрицать свое прошлое глупо, нужно лишь принять тот факт, что оно было, и отпустить его с миром. И идеалы у меня тогда были совершенно другие. И, признаться, мне жаль, что я утратил один из них. Мои взгляды на Воинский закон очень изменились, особенно в последнее время. Что бы это значило — глупость или мудрость? В юности я безоговорочно следовал ему. Каждое из правил было для меня священным уставом, и не было дня, когда бы я не проговаривал про себя законы с благоговением. Наверное, тогда у меня еще оставались отголоски того прекрасного свойства, о котором я уже говорила — принимать, как есть. И я вовсе не стыжусь того, что в восемнадцать-двадцать лун был еще таким ребенком. Наоборот, это прекрасно, хотя кто-то мог бы возразить и сказать, что в таком возрасте уже нужно вовсю служить племени. А я и служил. Я говорю о своем детском, наивном мировозрении, хотя тогда, конечно, я считал себя очень взрослым, верным как никто воителем. Разве я мог подумать, что однажды уставы Воинского закона станут именно идеалами, в изначальном значении этого слова? Разве я мог подумать, что когда-нибудь придет ужасное понимание того, что на самом деле жизнь гораздо сложнее, и никакими законами не охватить всю строптивость случая и рока, не выстроить ничего лучшего, чем мрачной тюрьмы? Говорят, Воинский закон поддерживает мир между племенами. Но я-то знаю, что он лишь создает иллюзию надежного убежища, стены которого с древних времен точат алчность, властолюбие, жалость, сомнения и разочарования его жителей. И лишь Звездное племя знает абсолютно точно, насколько хрупки границы между племенами. Я могу лишь догадываться.

Сколько лет прошло, а я все еще не могу оценить объективно, что значила смерть Пятнышки для моего отца. Я помню, что он всю ночь просидел над ее телом, а затем еще целую луну ходил с потухшим взглядом и поникшей к земле головой. Но я уже ни в чем не могу быть уверенным. Слишком хитро сплетены чувства и сознание моего отца. В любом случае, смерть подруги никак не повлияли на его любовь ко мне. Он все так же полностью отдавался отцовству, улучая любую свободную минуту между исполнением воинских обязанностей, чтобы пообщаться со мной. Хоть я и был любимчиком отца, братья и сестра меня ненавидели. И Эстрагон, в общем, тоже любовью к ним не отличался, хотя несколько раз пытался с ними помириться. Эстрагон родился зрячим. Он до сих пор помнит все краски леса в Листопад. Какие  пестрые листья! Но в один день он потерял зрение. В тот день он его братья и сестра должны были стать оруженосцами. Эстрагон с нетерпением сидел и ерзал по земле задними лапами. Совозвезд, тогдашний предводитель, похвалил нетерпение Эстрагона. Поздней ночью брат Эстрагона пригласил его на главную поляну. На поляне его ждали Тенистый Ручей  и Ракушечница. Припав к земле Тенистый Ручей, Волнорез и Ракушечница зловеще улыбнулись.
   - Ну что  счастлив, что стал оруженосцем?-  язвительно спросила Ракушечница. Эстрагон ничего не ответил. Она ударила его по морде когтями. Эстрагон упал на бок и широко раскрыв глаза спросил.
   -Ты чего?!
   -А ты не догадался!- прорычал Тенистый ручей. Больше всего Эстрагон ненавидел Тенистого Ручья.
   - Закрой пасть, идиот!- зарычал Эстрагон. Тенистый Ручей опрокинул Эстрагона на землю.
   -Я убью тебя, убью и незамечу!- прорычал он. Он поднял когтистую лапу и прицелился на горло Эстрагона. Эстрагон втянул голову в плечи. Промахнувшись, Тенистый Ручей, попал в глаза Эстрагону. Эстрагон завизжал. На его крик сбежались коты. Предводитель после этого изгнал трех котов из племени , а Эстрагона сделал учеником целителя. Каждый день Эстрагон жил с болью.  Кот никогда не привыкнет к боли. Боль всегда неожиданна. Она застает  врасплох. Как я уже говорил к боли нельзя привыкнуть. А если и можно, то, только испытывая ее каждый день. Физическая боль ничто по сравнению с душевной. Такую боль сейчас испытывал Эстрагон.  Душевная боль закаляет дух. Физическая боль ничто по сравнению с душевной.

Отец погиб так, как и жил - служа своему племени и защищая безопасность. В одной из особо жестоких пограничных схваток его убил вражеский воин. В лагерь его принесли уже мертвым, слишком много крови он потерял. Думаю, бесполезно говорить, насколько велико было мое горе. Отец был всей моей семьей после смерти матери.

Эстрагон полной грудью вдохнул морозный воздух. Похоже, солнце скоро начнет клониться к закату. Он чуть поморщился, когда холод обжег легкие.